О композиции
«Постепенное проникновение во внутренний мир героя… Во всех повестях одна мысль, и эта мысль выражена в одном лице, которое есть герой всех рассказов. В «Бэле» он является каким-то таинственным лицом, как будто бы показывается под вымышленным именем, чтобы его не узнали. И вот автор тотчас показывает вам его при свидании с Максимом Максимычем, который рассказал ему повесть о Бэле… Наконец в руках автора журнал Печорина. В высшей степени поэтичном рассказе «Тамань» герой романа является автобиографом, но загадка от этого становится только заманчивее, и отгадка еще не тут. Наконец вы переходите к «Княжне Мери», и туман рассеивается… основная идея романа, как горькое чувство, пристает к вам и преследует вас. Вы читаете наконец «Фаталиста», и хотя в этом рассказе Печорин является не героем, а только рассказчиком случая… странное дело! Вы еще более понимаете его, более думаете о нем, и ваше чувство еще грустнее и горестнее».
Замечания по системе образов
Максим Максимыч. «Тип старого кавказского служаки… Умственный кругозор очень ограничен… Какое теплое, благородное, даже нежное сердце бьется в железной груди!»
Азамат. «Дикарь, разбойник по рождению, для которого нет в мире ничего дороже оружия и лошади и для которого желание — медленная пытка на малом огне».
Бэла. «Одна из тех глубоких женских натур, которые полюбят мужчину тотчас, как увидят его, но признаются ему в любви не тотчас, отдадутся не скоро, а отдавшись, уже не могут больше принадлежать ни другому, ни самим себе».
Грушницкий. «Идеальный молодой человек… производить эффект — его страсть… В их душе часто много добрых свойств, но ни на грош поэзии».
Мери. «Эта девушка неглупая… ей мало любить человека, к которому влекло бы ее чувство, непременно надо, чтобы он был несчастен и ходил в толстой серой солдатской шинели».
Вера. «Это скорее сатира на женщину, чем женщина».
Печорин. «Его страсти — бурные, очищающие сферу духа, его заблуждения — острые болезни в молодом теле, укрепляющие его на долгую и здоровую жизнь. Так силен у него инстинкт истины!»
«Его беспокойный дух требует движения, деятельность ищет пищи, сердце жаждет интереса в жизни… В этом человеке есть сила духа и могущество воли».
«В самом деле, в нем два человека: первый действует, второй смотрит на действия первого и рассуждает о них, или, лучше сказать, осуждает их, потому что они действительно достойны осуждения. Причины раздвоения натуры… — противоречие между глубокостью натуры и жал костью действий одного и того же человека».
«Это переходное состояние духа, в котором для человека все старое разрушено, а нового еще нет и в котором для человека есть только возможность чего-то действительного в будущем и совершенный призрак в настоящем. Тут нет полноты ни в каком чувстве, ни в какой мысли, ни в каком действии».
«Нет, это не эгоизм! Эгоизм не страдает, не обвиняет себя, он доволен собой, рад себе. Страдание есть удел одной любви».
«Печорин Лермонтова… Это Онегин нашего времени… но как выше Онегин Печорина в художественном отношении, так Печорин выше Онегина по идее. Впрочем, это преимущество принадлежит нашему времени, а не Лермонтову».
Художественные особенности
«Герой нашего времени» представляет собою несколько рамок, вложенных в одну большую раму, которая состоит в названии романа и единстве героев».
Comments